Лев Рахлис. Письмо другу!

 

Юрию Абраменко

Дорогой Юра, получил от тебя весточку.

Чувствую, что не легко сейчас достается хлеб насущный, в особенности таким, как ты. Слово писательское - не в цене.  Грустно, конечно, все это.

От Юры Фооса получил недавно письмо, благодарил меня за посылочку и попутно сообщил, что пенсию не получает с лета. А ты?

Я высылаю тебе маленькую бандероль - джинсы. Именно бандероль, а не посылку. У посылки меньше шансов попасть по месту назначения, а бандероль доходит и быстрее и надежнее. 

А также решил послать тебе несколько газетных вырезок с целью, чтобы ты их мог использовать и опубликовать под своим ли именем, под псевдонимом ли - не имеет значения. Можешь их перефразировать или как-то пересказать по-своему.

Если из этой затеи получится что-нибудь полезное для тебя (в смысле гонорара), то я буду тебе высылать разные любопытные вырезки.

Урывками перечитываю русскую классику - стихи и прозу. Восприятие совершенно не такое, как прежде. Испытываю просто эстетическое наслаждение. На днях одна американка, моя студентка, сказала мне, что прочитала стихотворение Пушкина “Буря мглою небо кроет” и что ей оно очень понравилось. “А что именно?- спросил я ее. И она, к моему удивлению, прочла на русском всё стихотворение наизусть. Это было одно из самых радостных мгновений моих в Америке за все три года жизни. В целом же, русский Пушкин для американцев не доступен, а английский Пушкин - это уже не Пушкин.

Даже Чехов - (казалось бы, проза, не поэзия) - в английском варианте уже не Чехов. Я прочитал “Три сестры”, “Чайку”- и что же? Чехов не узнаваем. А русского Достоевского американцы тоже не знают. Они знают и любят английского Достоевского, что в общем-то тоже не так уж и плохо.

Вообще, живя здесь, в Америке, я стал более чувствителен ко всему, что имеет отношение к России: музыка, литература, история, культура и т.д.

Интересно знакомиться с американской интерпретацией русских исторических деятелей, таких, как Николай Второй, к примеру, или, скажем, Распутин. Фильмы о них отличаются основательностью, достоверностью, большим количеством документального материала, ранее мной не виденного.

Американцы очень чтут русских композиторов и исполнителей. Чайковского, Шостаковича, Прокофьева, Рахманинова практически я слушаю по радио чуть ли не ежедневно. Здесь они воспринимаются мною совсем не так, как в России: стали для меня как-то ближе, роднее, что ли.

За последние два месяца у меня было несколько интересных встреч. Приезжал сюда Евтушенко, проводил вечер поэзии. Человек 200 собралось, не больше. Здесь, в этой большой американской провинции (с точки зрения культуры) это считается даже очень много. Читал он стихи как на английском, так и на русском. Общался он с публикой только по-английски, хотя в зале было немало русских. По сути, он живет в Америке, время от времени наезжая в Россию. Кстати, сейчас он собирается поехать в Сибирь по приглашению своих почитателей. В Америке он преподает в университете, издает книги, сам продает их. Один из его последних сборников он подписал мне на память.

Мы иногда с ним перезванивались, когда он приезжал в Атланту на гастроли.

Вторая интересная встреча произошла у меня с бывшим советником Ельцина, доктором, профессором, бывшим ведущим телепередачи “Человек и закон” Александром Максимовичем Яковлевым. Он был приглашенным профессором читать лекции в Университет Эмори Атланты. Я взял у него интервью очень большое, на целый газетный разворот. Поговорили мы с ним о судьбах России. Я сделал ряд фотографий. Так что встречей этой я остался очень доволен.

Еще одна удивительная встреча была у меня с Татьяной Смилгой-Полуян. 17 лет провела она по российским тюрьмам как дочь врагов народа. Отца ее расстреляли и мать - тоже, как оппозиционеров-троцкистов. Будучи ребенком, она сиживала на коленях у Троцкого, который, оказывается, очень любил детей и умел с ними играть. Рассказ ее я записал на диктофон и в течение месяца или двух постараюсь расшифровать его и подготовить к печати.

Было еще несколько неординарных встреч. Иногда складывалось впечатления, что живу я в России, а не в Америке.

Большую часть жизни провожу в редакции, газета наша толстеет и набирает вес. Сейчас готовлю очередной номер в 64 страницы. Если бы в Челябинске мне сказали, что я когда-нибудь буду выпускать газету объемом в 64 страницы – никогда не поверил бы.

Сейчас у нас довольно приличный авторский коллектив с различных регионов Америки – это профессиональные писатели, журналисты, ученые. В самой Атланте есть тоже интересные авторы, начиная с семнадцатилетнего возраста и кончая почти девяностолетним возрастом. 

Свои рассказы присылает нам из Израиля Дина Рубина, которая, кстати, в конце марта опять приезжает в Атланту с целью проведения литературного вечера.

Впрочем, я, кажется, заболтался. 

Твое письмо запоздалое прочел с грустью. “Уходят, уходят, уходят друзья...”

 Держись, старина! Даже, если зарплаты не получаешь, все равно держись. Потому что никто другой не напишет за тебя того, что даровано тебе судьбой, чтобы ты мог выдохнуть их однажды и запечатлеть на чистых листах бумаги.

Привет твоему семейству и всем помнящим меня.

Твой Лев 19 марта 1997 г.