Несколько штрихов к портрету
А. М. КербеляВнешне он напоминает писателя Юрия Олешу – такая же густая копна волос и такие же черные с проседью усы. Это потом, когда ему перевалило за семьдесят, и он отпустил себе бороду, разбегающуюся в разные стороны, сходство с автором «Трех толстяков» было как-то незаметно позабыто.
Небольшая биографическая справка, вычитанная в Челябинской энциклопедии:
Кербель Арон Михайлович (26.12.1920 – 27.04.1995, Челябинск) – художник, актер, режиссер, сценограф, педагог.... В 1940 году был призван на службу на Тихоокеанский флот и впервые вышел на сцену актером драмтеатра Тихоокеанского флота, г. Владивосток.
Затем – актер, режиссер, сценограф в раличных театрах: Ярославля, Челябинска, Ленинграда, куда он попал, между прочим, по приглашению зав. кафедрой сценографии Ленинградского института театра, музыки и кино Д.Афанасьева и гл.режиссера театра имени Ленсовета Г. Товстоногова.
Затем - снова Челябинск, где на протяжении 10 лет (1962 –1972) руководил народным литературным театром, а затем около 15 лет (1972-1987) преподавал сценографию, технику сцены, основы грима в Челябинском государственном институте искусства и культуры. Оформлял спектакли в театре драмы, лучшим из которых, бесспорно, был «С любимыми не расставайтесь» по пьесе А. Володина.
Три последних года своей жизни работал конструктором особо сложных декораций в Челябинском театре оперы и балета...
Вот, пожалуй, и вся, с небольшими сокращениями, информация о человеке, с которым я, будучи младше на 16 лет, имел счастье дружить и общаться многие годы.
Дорогой Арон Михайлович! Извините, я не могу писать о Вас в третьем лице. Не могу рассказывать беспристрастно о фактах Вашей, уже мало кому известной биографии. Все у меня выглядит почему-то неестественно и фальшиво.
Скажу так: Вы для меня ведь не просто актер или режиссер, или сценограф, или еще кто-то. Вы для меня по-прежнему продолжаете оставаться живым собеседником. Я не лукавлю - именно живым!
Пишу, к примеру, стихотворение – и Ваш, такой знакомый и так хорошо поставленный голос как бы напутствует меня: «Дуй до горы, Вася!».
И я, знаете ли, дую, честное слово «дую».
Даже «надул» незаметно новую книгу стихов для детей, которую не побоялся бы сегодня подарить Вам, строжайшему ценителю поэзии, окажись у меня финансовая возможность ее опубликовать. Впрочем, речь пока не об этом.
Помните, однажды давно, я опоздал на деловую встречу с Вами на пять или семь минут. И Вы, человек педантически пунктуальный, закатили мне грандиозный скандал, заявив при этом, что знать меня больше не желаете, раз я позволяю себе быть столь беспардонным и безответственным.
После этого последовала с Вашей стороны такая мхатовская пауза, которая показалась мне вечностью.
Спустя какое-то время Вы позвонили мне, пригласив неожиданно в гости. Я пришел на 10 минут раньше условленного часа.
И сразу же, усадив меня за стол, Вы, умеющий готовить пищу, как никто другой, угостили меня Вашим фирменным блюдом – макаронами по-флотски. Мир между нами был восстановлен.
Однажды, будучи руководителем народного Литературного театра, Вы попросили меня написать для одного из Ваших литературных спектаклей вступительное слово об Александре Блоке. Разве я мог отказать Вам? Разумеется, нет. И через несколько дней принес текст этого вступительного слова, объемом, примерно, в полторы машинописных страницы.
Вы прочитали и раздраконили меня так, что до сих пор слышу отзвуки того рокочущего грома. Через неделю или меньше я принес Вам новый вариант текста. Вы, пробежав глазами написанное, сказали, что это уже лучше, но... все равно плохо. Я приходил и уходил, приходил и уходил – и все безрезультатно.
И вдруг... просматривая одиннадцатый или двенадцатый вариант вступительного слова об Александре Блоке, вы начали читать его вслух, чего раньше с другими вариантами текста не делали.
Это было уже доброе предзнаменование. Я слушал и ушам своим не верил. Вы читали так здорово, что у меня даже мурашки пошли по телу.
Или вот еще случай, уже из другой области.
Я возвращался с рыбалки, неподалеку от города Чебаркуль. Стал подтягивать лодку к причалу, как вдруг, словно бы удар молнии в спину – радикулит. Помните? Вы тогда, проводя свой отпуск на одной из кисегачских баз отдыха, почему-то стояли на берегу и будто бы специально меня поджидали.
Узнав, в чем дело, Вы, не долго думая, схватили меня в охапку и доставили на переполненной электричке в Челябинск, вручив мой распаясавшийся радикулит на попечение ахнувшей от неожиданности жены, а сами, попив чайку и рассказав для веселья несколько соленых анекдотов, тут же отправились снова на озеро Кисегач.
Помню нашу последню с Вами встречу. Дворец культуры железнодорожников. Вы пришли, уже очень больной, на прощальный банкет по случаю отъезда моего семейства из Челябинска - в Атланту.
Попросили слово и произнесли тост, в котором не знаю, чего было больше – юмора или мудрости: «Лучше быть здоровым и богатым, чем больным и бедным!».
И теперь, когда я уже более десятилетия живу на американской земле и стремительно догоняю Вас по возрасту, у меня тоже есть все основания повторять вослед за Вами те, ставшие крылатыми слова: «Лучше быть здоровым и богатым, чем больным и бедным!».
Спасибо Вам, дорогой Арон Михайлович! За все!
Лев Рахлис, Атланта, 2005 год
Памяти друга
Я мну пожелтевший стебель
И прочь отгоняю тоску.
Арон Михайлович Кербель,
Давайте попьём чайку.
Куда Вы запропастились
И растворились, как дым?
Придите, явите милость,
Мы рядышком посидим.
Я слышу сквозь гул далёкий
С тех самых ещё времён
Ваш бархатный, Ваш глубокий,
Рокочущий бас-баритон.
Какое-то облачко пыли
Незримое вижу здесь...
Спасибо Вам, что Вы были,
Спасибо Вам, что Вы есть.
