Лежат они у меня в небольшой, ничем не примечательной, шкатулке, эти советского производства, на заводе имени Молотова Бог весть когда и кем изготовленные, ручные отцовские часы, с позолоченным римским циферблатом и тремя позолоченными стрелками.
1 июля 1982 года я позвонил отцу из Челябинска в Киев – поздравить его с Днём рождения, семьдесят девятым по счёту, и сообщить о дате своего приезда к нему. Он очень обрадовался, узнав, что я с ним встречусь ровно через 10 дней и что у меня уже билет на поезд в кармане.
- Буду, - говорит, - смотреть на часы и считать минуты, - и смолк.
А потом кашель в телефонной трубке. И длинные гудки, как азбука Морзе. Через неделю отца не стало. Он умер неожиданно, во сне, так и не дождавшись моего приезда. Обширный инсульт.
Я приехал в Киев в ночь на 10 или 11 июля. Остановился в семье у своей сестры, напротив Голосеевского парка. Спать не ложились.
- Хочешь, покажу что-то, - сказала сестра.
- Конечно, - сказал я - и она принесла откуда-то старый отцовский чемодан.
- Тут некоторые вещи папы.
Мы стали перебирать их и по-братски делить между собой. На память. Это, должен заметить, ни с чем не сопоставимое чувство – держать в руках вещи, принадлежавшие когда-то человеку, который подарил тебе жизнь.
Вот что мне досталось, - говорю я сейчас, спустя 20 лет после той бессонной ночи:
Маленький, размером со спичечный коробок, блокнотик с записями номеров телефонов: больница, скорая помощь, справочное железнодорожного вокзала, некоторые имена.
Награды: медаль «За взятие Будапешта» и ещё пять - за взятие других городов. Одна медаль была для моего отца самой-самой. Он носил её, в отличие от других, постоянно – медаль «За Победу над фашистской Германией». Она позволяла ветеранам получать продукты без очереди.
Что ещё? Вот отцовская, образца 1945 года, трудовая книжка. Совсем старушка, правда, ещё говорящая.
Вот военный билет, тоже ужасно старый, но по сравнению с трудовой книжкой смотрится молодцом. Отец мой был рядовым 321 пехотного полка.
Вот несколько альбомных фотографий. Самая ценная для меня, пожалуй, одна – фронтовая, времён 1943 года, на которой запечатлён в армейской форме. Пилотка со звездой, гимнастёрка с погонами, усы. Именно так выглядел рядовой 321 пехотного полка – мой отец.
А вот другая отцовская фотография - последних лет. Соломеная шляпа, белый парусиновый костюм, матерчатые туфли... А на лацкане пиджака медаль, та самая – за Победу.
Подумать только – как время летит! Я бережно достаю из шкатулки те, советского производства, Бог весть когда изготовленные, ручные отцовские часы и аккуратно, не торопясь, завожу их. Так, на всякий случай. Старые ведь. Как говорят, сто лет в обед.
И – о, чудо! – секундная стрелка с радостью срывается со своего насиженного места и пускается в бега по кругу, обгоняя по пути двух других своих сестричек, более медлительных и менее расторопных.
Это же надо! Хозяина давно нет, а им хоть бы хны. Идут себе, между прочим, и по сей день, отсчитывая исправно время, теперь уже не отцовское, а моё.
Что ещё передалось мне в наследие от отца? Скорее всего, характер его, ровный и спокойный. Он вообще был человеком очень мирным, немногословным. Ценил юмор и сам постоянно шутил. Иногда я думаю, что отец мой умер не весь. Частично он продолжает жить во мне.
О чём я сожалею теперь, будучи уже тоже в солидном возрасте, так это о том, что всегда держался с отцом, как, впрочем, и с матерью, на расстоянии, в буквальном и переносном смысле, что ни разу не поговорил с ним по душам, ни разу не поговорил о его родителях, о его родословной. Кем они были? Что делали?
Какое-то непростительное безразличие и равнодушие к своим истокам!
Есть поговорка... «Что имеем — не храним, потерявши — плачем».
Комментариев нет:
Отправить комментарий